Тонкий палец с когтем легко щелкнул по носу:

– Не теряйся. Ты в своем номере, и прожила здесь пять дней. Подожди минутку, сейчас воспоминания улягутся в нужном порядке.

Минутки не потребовалось. Элис почти сразу вспомнила все, что произошло за эти дни: все прогулки, поездки, встречи и новые знакомства. Вспомнила даже имя самого услужливого портье. Но странное ощущение так и не отпустило. Казалось, что две Элис Ластхоп стоят у дверей лифта, причем одна уже нажала кнопку вызова…

– И еще, – Невилл посерьезнел, – этот отель достаточно стар, ты запомни на будущее, риалта, вдруг пригодится, когда в следующий раз остановишься здесь. Существует два “Адлона”: один, словно бы тень другого. И мы сейчас на теневой стороне, – он провел ее в бесшумно раскрывшиеся двери зеркальной кабины лифта. – Чтобы вернуться к людям, пройди сквозь зеркало к своему отражению…

Отражение? Отражение было одно. То есть, их был множество, но во всех зеркалах Элис увидела только себя. Себя, спускающуюся в лифте, глядящую на себя, спускающуюся в лифте, глядящую на себя…

– Идем, – Невилл сжал ее локоть, – не бойся.

Она и не испугалась. Сначала. От обилия собственных отражений все слегка перепуталось, так что Элис, если бы не верила принцу на слово, решила, будто они лишь взглянули в одно из зеркал, а потом отвернулись от него. И еще – исчезло чувство раздвоенности.

Но где же принц?! То есть, где его отражение?!

– У некоторых из нас нет ни отражений, ни тени, – он не стал дожидаться вопроса, – это бывает. Не вспоминай сказки, в них мало правды. А настоящие мертвецы видны как раз в зеркалах. В этом отеле хватает призраков.

Элис немедля начала оглядываться. Мертвецов она боялась ужасно, хотя и понимала, что страх этот, сродни инсектофобии – такой же нелепый и лишенный оснований…

Что там Невилл говорил о страхе?

…и все же сейчас интересно было бы взглянуть на привидение.

– Отель сгорел, – негромко объяснил принц, – вскоре после большой войны. Только об этом никто не знает. Люди, погибшие в том пожаре, продолжают жить, как ни в чем не бывало, и стоит неповрежденным разрушенное здание, и призраки остались, неприкаянные духи, они ненавидят свои прежние тела, но, – увы им, – бессильны навредить.

– Если ты не поможешь, – досказала Элис, – Бео объяснила мне. Это тоже твое волшебство?

– Пожар – шалость дорэхэйт. Остальное сделали мои слуги.

– Твои слуги спасли людей? Почему? Нет, я опять ничего не понимаю…

– Да уж, – вздохнул Невилл. – О спасении речи не шло.

Странно было прощаться, зная, что оба они направляются в одно и то же место. Ну, почти. Крылатый принц – в замок на холме. Элис – в дом под холмом.

А пунктуальный Курт, не уступая в пунктуальности Невиллу, остановил свою “Победу” у подъезда отеля в тот самый миг, когда принц растаял в воздухе.

– Привет! – Элис забралась в машину. – Спасибо, что заехал.

– Мне не трудно, – Курт вырулил на дорогу, – даже приятно. Но я не пойму: Драхен сам, что же, не мог вернуть тебя, где взял?

– А у меня плащ пропал, представляешь? – дипломатично сообщила Элис.

– Плащ-невидимка?

– Да. Но у меня уже другой есть.

– С ума сойти, – проворчал Курт, – не иначе, у Драхена подпольная швейная фабрика.

ГЛАВА IХ.

10-Й ДЕНЬ ЛУНЫ

Итак, Элис – это проблема.

Но Курт был настолько рад видеть ее, что пока ехали до города, о проблемах даже не задумывался. И то сказать, за пять дней успел соскучиться. Когда всего общества – родственники, мама, да тетради Лихтенштейна, а всех занятий – чтение и прогулки по саду, заскучать немудрено.

– А у тебя что? – весело поинтересовалась Элис. – Ты повидался с этим… Ефимом?

– С Ефремом.

– Ну да, с Ефремом Люксембургом…

– Лихтенштейном.

– Это одно и тоже! – она махнула рукой. – Узнал что-нибудь интересное?

– Много чего. Теперь вот думаю, что с этим делать. Извини, если покажусь невежей, но почему ты вдруг уехала?

– Так, – Элис скорчила гримаску, – я потом объясню. А с тем, что ты узнал, уже можно что-то делать?

– В принципе, да.

В прочитанных записях был один весьма ценный практический совет. Лихтенштейн сообщал, что тот, кто спасет Змея от гибели, добровольно напоив своей кровью, сможет просить его о чем угодно. Желание будет выполнено.

Самый главный сказочный закон: на помощь отвечают благодарностью. Оставалась сущая ерунда: во-первых, убедиться, что это не суеверие, поскольку ручаться за истинность своей рекомендации рабби Исаак не мог; а во-вторых, улучить момент, когда Драхен окажется на грани смерти. Пункт второй, конечно, поспособствовал бы выполнению пункта первого, но реализовать его, располагая только своими силами, Курт не мог. Как ни жаль, а пока оставалось лишь собирать информацию, да раздумывать над тем, как и кому ее преподнести по возвращении.

– В принципе, да, – повторил Курт, – но практически ничего сделать нельзя. Да я и не собираюсь. А ты, если соберешься опять исчезнуть, не забывай документы.

– Вы что, сговорились учить меня жить? – Элис откинулась на спинку сиденья и закинула руки за голову: – Курт, а я летать научилась.

Как она и ожидала, он нисколько не удивился.

– Ага. Поздравляю. И как впечатления?

– Не описать.

– Ты пользуешься каким-то составом, или волшебными предметами?

– Слушай, Курт, комсомольцы все такие?

– Нет. Мне просто интересно.

– Ему просто интересно! – с пафосом повторила Элис. – А я ведь так и не знаю, где именно ты учишься. Ты, случайно, не математик?

– Похож?

– Ни с одним математиком близко не знакома, но, по-моему, они тоже ничему не удивляются. Курт, внимание, я летаю сама. Не на метле, не на черном козле, и без мази из жира младенцев.

– Некрещеных?

– Естественно.

– Ты знаешь, – Курт на мгновение отвернулся от дороги и поглядел на нее, – не хочу тебя огорчать, но сами по себе люди летать не могут. В книгах даже великие чародеи использовали для полета заклинания или какую-нибудь нечисть, вроде чертей.

– Показать?

– Да в том, что ты можешь летать, я не сомневаюсь. Мало ли, вычитала в своих учебниках какое-нибудь заклинание, а оно оказалось настоящим. Приедем домой, дам тебе почитать хорошую книжку. Это тоже сказка, но такая, знаешь, современная. Про целый институт магов, волшебников. Там и фольклорные элементы, есть и даже про дракона немножко. Ты читаешь по-немецки?

– Приходится.

– Ну вот. Прочитаешь, может, поймешь, почему я всему верю. Я только сказки не люблю. А фантастику уважаю.

…Книга вышла в прошлом году и читалась запоем всеми курсантами и преподавателями. Библиотечные экземпляры ходили по рукам, а когда очередной счастливчик шел сдавать книгу, в хвост к нему пристраивалась целая колонна потенциальных читателей. Не спасала даже жесткая субординация, и старшекурсники в званиях младших лейтенантов ждали своей очереди на равных с “первокурами”. Курту повезло больше: ему книгу подарили… когда через месяц он снова увидел ее, отданную почитать, узнал не сразу.

Впрочем, обложка была аккуратно подклеена липкой пленкой, и на ней даже можно было разобрать рисунок.

Курт терпеть не мог дурного обращения с книгами, пусть и не со зла доводили их до плачевного состояния, а потому, что, постоянно переходя из рук в руки, затаскается до неузнаваемости даже инкунабула, обшитая металлом и толстой кожей. Но тогда ему был не до того. Тогда Курт думал: как же так вышло, что об их работе, о том, чему учат курсантов на факультете прикладной этнографии, и о том, какого рода деятельность им предстоит, написано с полной откровенностью, а цензура пропустила это, позволила сделать достоянием множества людей? Можно рассчитывать на то, что большинство читателей примут повесть за фантастическую, не увидят за тонким юмором жутковатой правды, но, по мнению Курта, риск был неоправдан.